старых друзей-товарищей,
Терентий жмурился и улыбался, растянув рот до ушей. Он с удовольствием
посматривал вокруг, читая вслух названия лодок, окружавших его.
- "Соня", еще одна "Соня", и еще "Соня", и опять "Соня", и "Соня" с
Люстдорфа, и еще три "Сони" с Ланжерона! Вот это да! Восемь Соней, один я!
"Надя", "Вера", "Люба", "Шура", "Мотя"... Ой, мамочка-мама! Куда мы заехали?
Вертай назад! - кричал он, с притворным ужасом закрывая картузиком лицо.
Кроме этих шаланд, было еще штуки четыре "Оль", штук шесть "Наташ", не
меньше двенадцати "Трех святителей" и еще одна большая очаковская шаланда с
несколько странным, но завлекательным названием: "Ай, Пушкин молодец".
Когда водворилась тишина и порядок, Терентий ткнул матроса локтем:
- Начинай, Родя.
Матрос не спеша снял шляпу, положил ее на колени и крошечным гребешком
расчесал усики. Затем он встал и, расставив для устойчивости ноги, произнес
ясно и громко, так, чтобы его услышали все:
- Здравствуйте, товарищи одесские рыбаки! С Первым вас мая!
Лицо его сразу сделалось скуластым, курносым, решительным.
- Тут мне послышалось, кому-то было интересно узнать, что я за такой
сюда к вам приехал - интересный господинчик в перчаточках и в крахмалке,
парля франсе. На это могу вам ответить, что я есть член Российской
социал-демократической рабочей партии, фракции большевиков, посланный сюда к
вам от Одесского объединенного комитета. И я есть такой же самый рабочий
человек и моряк, как вы здесь все. А что касается крахмале жилет-пике, белые
брючки, то на этот вопрос тоже могу я вам с удовольствием ответить одним
вопросом. Вот вы все здесь одесские рыбаки и, наверное, знаете. Почему,
скажите вы мне, рыба скумбрия носит на себе такую красивую голубую шкуру с
синими полосками, вроде муаровыми? Не знаете? Так я вам могу свободно это
объяснить. Чтоб тую скумбрию незаметно было в нашем голубом Черном море и
чтоб она не так скоро споймалась на ваш рыбацкий самодур. Ясно?
На шаландах послышался смех. Матрос подмигнул, тряхнул головой и
сказал:
- Так вот я есть тая же самая рыба, которая специально одевается в
такую шкуру, чтоб ее не сразу было заметно.
На шаландах засмеялись еще пуще:
- Добрая рыба!
- Целый дельфин!
- А не страшно тебе попасть один какой-нибудь раз на крючок?
Матрос подождал, когда кончатся возгласы, и заметил:
- А ну, споймай меня. Я скользкий.
Затем он продолжал:
- Вот я смотрю вокруг, товарищи, и думаю про нашу воду и землю.
Солнышко светит. В море до черта всякой рыбы. На полях до черта пшеницы. В
садах разная фрукта: яблуки, аберкосы, вишня, черешня, груша. Растет
виноград. На степу кони, волы, коровы, овечки. В земле золото, серебро,
железо, всякие разные металлы. Живи - не хочу. Кажется, на всех хватает.
Кажется, все люди свободно могут быть довольные и счастливые. Так что же вы
думаете? Нет! Всюду непременно есть богатые, которые совсем не работают, а
забирают себе все, и всюду есть бедные, нищие люди, которые работают день и
ночь, как проклятые, и не имеют с этого ни черта! Как же это так получается?
Могу вам на это ответить: очень просто. Возьмем рыбака.
