отвращением повесил обратно на ветку надкушенный пряник. Было
очевидно, что это какое-то недоразумение. Вероятно, в магазине случайно
положили негодный пряник.
Тут Павлик заметил другой пряник, еще более красивый, облитый голубым
сахаром. Он висел довольно высоко, и пришлось подставить стул. Не снимая
пряника с ветки, мальчик откусил угол и тотчас его выплюнул - до того
неприятен оказался и этот пряник.
Но трудно было примириться с мыслью, что все остальные пряники тоже
никуда не годятся.
Павлик решил перепробовать все пряники, сколько их ни висело на елке. И
он принялся за дело. Высунув набок язык, кряхтя и сопя, мальчик перетаскивал
тяжелый стул вокруг елки, взбирался на него, надкусывал пряник, убеждался,
что дрянь, слезал и тащил стул дальше.
Вскоре все пряники оказались перепробованными, кроме двух - под самым
потолком, куда невозможно было добраться. Павлик долго стоял в раздумье,
задрав голову. Пряники манили его своей недостижимой и потому столь желанной
красотой.
Мальчик не сомневался, что уж эти-то пряники его не обманут. Он
подумывал уже, как бы поставить стул на стол и оттуда попытаться достать их.
Но в это время послышался свежий шелест праздничного платья, и тетя,
сияя улыбкой, заглянула в гостиную:
- А-а, наш рожденник встал раньше всех! Что ты здесь делаешь?
- Гуляю коло елочки, - скромно ответил Павлик, глядя на тетю
доверчивыми, правдивыми глазами благовоспитанного ребенка.
- Ах ты, моя рыбка ненаглядная! Коло! Не коло, а около. Когда ты
отвыкнешь наконец от этого! Ну, поздравляю, поздравляю!
И мальчик очутился в горячих, душистых и нежных объятиях тети.
А из кухни торопилась красная от конфуза Дуня, держа перед собой
хрупкую голубую чашку с золотой надписью: "С днем ангела".
Так начался этот веселый день, которому суждено было закончиться
совершенно неожиданным и страшным образом.
Вечером к Пан лику привели гостей - мальчиков и девочек. Все они были
такие маленькие, что Петя считал ниже своего достоинства не то что играть с
ними, но даже разговаривать.
Чувствуя на сердце необъятную тоску и тяжесть, Петя сидел в темной
детской на подоконнике и смотрел в нарядно замерзшее окно, где среди ледяных
папоротников мерцал золотой орех уличного фонаря.
Зловещее предчувствие омрачало Петину душу.
А из гостиной струился жаркий, трескучий свет елки, пылающей костром
свечей и золотого дождя. Слышались подмывающие звуки фортепьяно. Это отец,
расправив фалды сюртука и гремя крахмальными манжетами, нажаривал
семинарскую польку. Множество крепких детских ножек бестолково топало вокруг
елки.
- Ничего, терпи, казак, - сказала тетя, проходя мимо
Пети. - Не завидуй. И на твоей улице будет праздник.
- А, тетя, вы совсем ничего не понимаете! - жалобно сказал мальчик. -
Идите себе.
Но вот наступил желанный миг раздачи орехов и пряников. Дети обступили
елку и, став на цыпочки, потянулись к пряникам, сияющим, как ордена. Елка
зашаталась, зашумели цепи.
И вдруг раздался звонкий, испуганный голосок:
- Ой, смотрите, у меня надкусанный пряник!
- Ой, и у меня!
- У меня - два, и все объеденные...
