Он был без
пиджака, в одной сорочке с оторванным рукавом. Этим рукавом была перевязана
его голова. Из-под перевязки по виску текла кровь. В правой руке он держал
револьвер.
Увидев Петю, он хотел что-то сказать, но махнул рукой и сперва напился
воды, опрокинув лицо под кран.
- Принес? - спросил он, задыхаясь, между двумя глотками воды, шумно
бившей в его неправдоподобно белое лицо. - Где Гаврюшка? Живой?
- Живой.
Но, как видно, расспрашивать не было времени. Не вытирая с лица воду,
Терентий тотчас стал доставать из ранца мешочки.
- Все равно не удержимся, - бормотал он, еле держась на ногах. - Будем
по крышам уходить... Они тама орудие ставят... А ты, мальчик, тикай, а то
тебя здесь подстрелят... Тикай скорей. Спасибо, будь здоров.
Терентий присел на табурет, но тотчас встал и, обтирая револьвер о
колено, побежал по коридору туда, откуда слышались бепрерывное хлопанье
выстрелов и звон разбивающихся стекол.
Петя схватил легкий ранец и бросился к двери. Но любопытство все-таки
заставило его на минуту задержаться и посмотреть в глубину коридора. В
раскрытую настежь дверь Петя увидел комнату, заваленную сломанной мебелью.
Посредине стены, оклеенной обоями с коричневыми букетами, Петя заметил
зияющую дыру с обнажившейся решеткой дранки.
Несколько человек, среди которых Петя узнал высокую, страшно худую
фигуру Синичкина, припав к подоконвинам высаженных окон, часто стреляли вниз
из револьверов.
Петя увидел перевязанную голову Терентия и барашковый воротник матроса.
Мелькали еще какая-то черная косматая бурка и студенческая фуражка.
И все это плыло и тонуло в синеватых волокнах дыма.
Матрос стоял на одном колене у подоконника, на котором лежала стальная
тумбочка, и поминутно высовывал наружу дергающуюся от выстрела руку. Он
кричал бешеным голосом:
- Огонь! Огонь! Огонь!
И среди всего этого движения, беспорядка, суеты, дыма лишь один человек
- с желтым, равнодушным, восковым лицом и черной дыркой над закрытым глазом
- был совершенно спокоен.
Он неудобно лежал поперек комнаты, лицом вверх, на полу, среди пустых
обойм и гильз.
Разбитое пенсне, зацепившееся черным шнурком за его твердое и белое
ухо, лежало рядом с головой на паркете, запудренном известкой. И тут же, на
паркете, аккуратно стояла очень старая техническая фуражка с треснувшим
козырьком.
Петя посмотрел на этого человека и вдруг понял, что это - труп.
Мальчик бросился назад. Он не помнил, как выбрался и добежал до
подворотни, где его ждал Гаврик.
- Ну как, отнес?
- Отнес.
Петя, захлебываясь, рассказал все, что видел в страшной квартире.
- Они все равно не удержатся. Будут уходить по крышам... - шептал Петя,
тяжело дыша. - Там против них пушку ставят...
Гаврик побледнел и перекрестился. Первый раз в жизни Петя видел своего
друга таким испуганным.
Совсем недалеко, почти рядом, ударил орудийный выстрел. Железное эхо
шарахнуло по крышам.
- Пропало! - закричал Гаврик в отчаянии. - Тикай!
Мальчики выскочили на улицу и побежали по городу, в третий раз
изменившемуся за это утро.
Теперь в нем безраздельно хозяйничали казаки. Всюду слышалось
