А вольный один все-таки успел подбежать к окну, стал на
камень и как закричит: "Да здравствует свобода!" А те солдаты ему из своих
окошек обратно: "Да здравствует свобода!"
Все эти новости принимались с радостью, с поспешными вопросами:
- А что полиция?
- А что он?
- А что она?
- А что они?
- А что на Греческой?
Иногда открывали балкон и, не обращая внимания на холод, выходили
посмотреть, что делается на улице. В конце Куликова поля можно было
рассмотреть темную массу народа и красный флаг.
Вечером пришли гости, чего уже давно не бывало: папины сослуживцы,
тетины знакомые курсистки. Вешалка в передней покрылась черными пальто,
мантильями, широкополыми шляпами, каракулевыми шапочками пирожком.
Петя видел, как резали на кухне чайную колбасу, прекрасную ветчину и
батоны хлеба.
И, засыпая после этого утомительного, но веселого дня, мальчик слышал
доносившиеся из столовой густые раскаты чужих голосов, смех, звон ложечек.
Вместе с ярким лучом лампы из столовой в детскую проникал синеватый дым
папиросы, вносивший в свежий и теплый воздух нечто необыкновенно мужское и
свободное, чего в доме не было, так как папа не курил.
За окном было гораздо светлее, чем обычно: к слабому свету уличных
фонарей примешивались разноцветные, как бы желатиновые линейки иллюминации.
Петя знал, что теперь взамен флагов по всему городу между деревьями
развешаны на проволоке шестигранные фонарики со стеклами, раскаленными и
закопченными горящей внутри свечкой.
Двойные нити однообразных огоньков тянутся в глубину прямых и длинных
одесских улиц. Они манят все дальше и дальше в таинственную даль
неузнаваемого города, из улицы в улицу, как бы обещая где-то, может быть
совсем-совсем близко, вот тут за углом, некое замечательнейшее многоцветное
зрелище необычайной красоты и блеска.
Но за углом все та же длинная улица, все те же однообразные, хотя и
разноцветные нити фонариков, так же уставших гореть, как и человек среди них
- гулять.
Красные, зеленые, лиловые, желтые, синие полотнища света, поворачиваясь
в тумане, падают на прохожих, скользят по фасадам, обманывают обещанием
показать за углом что-то гораздо более прекрасное и новое.
И все это утомительное разнообразие, всегда называвшееся
"тезоименитство", "табель", "царский день", сегодня называется таким же
разноцветным словом "конституция". Слово "конституция" то и дело раздавалось
из столовой среди раскатов чужих басов и серебряного дилиньканья чайных
ложечек.
Петя заснул под шум гостей, которые разошлись необыкновенно поздно -
наверное, часу в двенадцатом.
34 В ПОДВАЛЕ
Едва на Ближних Мельницах распространился слух, что выпускают
арестованных, Гаврик тотчас побежал к участку.
Терентий, не ночевавший последнюю неделю дома и неизвестно откуда
появившийся рано утром, проводил Гаврика до угла, сумрачный, шатающийся от
усталости.
- Ты, Гаврюха, конечно, старика встреть, только, не дай бог, не веди
его сюда. А то с этой самой "свободой", будь она трижды проклята, возле
участка, наверное, полно тех драконов. Подцепите за собой какого-нибудь
