лопатки - кто скорее? - к месту, где лежит
палочка-стукалочка.
- Дыр-дыра!
- Дыр-дыра!
Один раз девочка спряталась так далеко, что мальчик искал ее битых
полчаса, пока наконец не догадался перелезть через задний плетень и сбегать
на выгон.
Мотя сидела на корточках, полумертвая от страха, в яме, заросшей
будяками. Поставив худой подбородок на исцарапанные колени, она смотрела
исподлобья вверх, в небо, по которому плыло предвечернее облако.
Вокруг тыркали сверчки и ходили коровы. Было необыкновенно жутко.
Петя заглянул в яму. Дети долго смотрели друг другу в глаза, испытывая
необъяснимое жгучее смущение, совсем не похожее на смущение игры.
"Дыр-дыра, Мотька!" - хотел крикнуть мальчик, но не мог вымолвить ни
слова. Нет, это, уж конечно, не была игра, а что-то совсем, совсем другое.
Мотя осторожно вылезла из ямы, и они смущенно пошли во двор как ни в
чем не бывало, поталкивая друг друга плечами, но в то же время стараясь не
держаться за руки.
Тень облака прохладно скользила по бессмертникам городского выгона.
Впрочем, едва они перелезли обратно через плетень, как Петя опомнился.
- Дыр-дыра! - отчаянно закричал хитрый мальчик и кинулся к
палочке-стукалочке, чтобы поскорее "задыркать" зазевавшуюся девочку.
Словом, все было так необыкновенно, так увлекательно, что Петя даже не
обратил внимания на Гаврика, подошедшего в самый разгар игры.
- Петька, как звать того матроса? - озабоченно спросил Гаврик.
- Какого матроса?
- Который прыгал с "Тургенева".
- Не знаю.
- Ты ж еще рассказывал, что его на пароходе как-то там называл тот
усатый черт из сыскного.
- Ну да... Ах, да!.. Жуков, Родион Жуков... Не мешай, мы играем.
Гаврик ушел озабоченный, а Петя тотчас забыл об этом, всецело
поглощенный новой любовью.
Вскоре пришла Мотина мама звать ужинать:
- Мотя, приглашай своего кавалера кулеш кушать, а то они, наверно,
голодный.
Мотя сильно покраснела, потом побледнела, стала опять прямая, как
палка, и произнесла сдавленным голосом:
- Мальчик, хочете с нами кушать кулеша?
Только сейчас Петя почувствовал голод. Ведь он сегодня не обедал!
Ах, никогда в жизни не ел он такого вкусного, густого кулеша с
твердоватой, упоительно придымленной картошечкой и маленькими кубиками
свиного сала!
После этого чудеснейшего ужина на свежем воздухе под той же шелковицей
мальчики отправились домой.
С ними пошел в город и Терентий. Он на минутку сбегал в дом и вернулся
в коротком пиджаке и люстриновом картузике с пуговичкой, держа в руке
тоненькую железную палочку от зонтика, такую самую, с какой обыкновенно
гуляли одесские мастеровые в праздник.
- Тереша, не ходи, поздно, - умоляюще сказала жена, провожая мужа до
калитки.
Она посмотрела на него с такой тревогой, что Пете почему-то стало не по
себе.
- Сиди лучше дома! Мало что...
- Есть дело.
- Как хочешь, - покорно сказала она.
Терентий весело мигнул:
- Ничего.
- Не иди мимо Товарной.
- Спрашиваешь!
- Счастливого.
- Взаимно.
Терентий и мальчики зашагали в город.
Однако это была совсем
