полез за пазуху и, к безграничному
удивлению Пети, извлек оттуда красного леденечного петуха на палочке.
Три часа таскать с собой такое лакомство и не только не попробовать
его, но даже не показать - это мог сделать только человек с неслыханной
силой воли! Гаврик протянул петуха ребенку:
- На!
- Возьми, Женечка, - засуетилась девочка, поднося ребенка к самому
петушку. - Возьми ручкой. Видишь, какого тебе гостинца принес дядя Гаврик.
Возьми петушка ручкой. Вот так, вот так. Скажи теперь дяде: "Спасибо,
дядечка!" Ну, скажи: "Спасибо, дядечка".
Ребенок крепко держал пухлой замурзанной ручкой лучину с ярким леденцом
на конце и пускал крупные пузыри, уставясь на дядю бессмысленно голубыми
глазками.
- Видите, это он говорит: "Спасибо, дядечка", - суетилась девочка, не
спуская завистливых глаз с лакомства. - Куда же ты тянешь в рот. Подожди,
поиграйся сначала. Сначала надо кашку покушать, а тогда уже можно петушка...
- продолжала она с благонравной рассудительностью, то и дело бросая быстрые
любопытные взгляды на незнакомого красивого мальчика в новых башмаках на
пуговичках и в соломенной шляпе.
- Это Петя с Канатной, угол Куликова, - сказал Гаврик, - пойди с ним
поиграй, Мотя.
Девочка от волнения даже побледнела.
Прижимая к себе ребенка, она попятилась, глядя исподлобья на Петю, и
пятилась до тех пор, пока не прислонилась спиной к отцовской ноге. Терентий
погладил дочку по плечику, поправил на ее стриженной под нуль голове
беленький чепчик с оборочкой и сказал:
- Пойди, Мотя, поиграй с мальчиком, покажи ему те свои русско-японские
картины, что я тебе куплял, когда ты лежала больная. Пойди, деточка, а
Женечку отдай маме.
Мотя потерлась об отцовскую ногу и задрала вверх лицо, ставшее
совершенно красным от конфуза. Ее глаза были полны слез, и в ушах дрожали
крошечные бирюзовые сережки.
Петя заметил, что такие сережки чаще всего бывают у молочниц.
- Ничего, деточка, мальчик не будет драться, не бойся.
Мотя послушно отнесла ребенка в дом и вернулась, прямая, как палка, со
втянутыми щеками, страшно серьезная.
Она остановилась шагах в четырех от Пети и, глотнув как можно больше
воздуха, сказала, запинаясь и скосив глаза, неестественно тонким голосом:
- Мальчик, хочете, я вам покажу русско-японские картины?
- Покажь, - сказал Петя тем сиплым, небрежным голосом, каким, по
правилам хорошего тона, следовало разговаривать с девочками. При этом он
старательно и довольно удачно плюнул через плечо.
- Пойдем, мальчик.
Девочка не без некоторого кокетства повернулась к Пете спиной и,
чересчур часто двигая плечами, пошла, подскакивая, в глубь двора, за погреб,
где у нее было устроено свое кукольное хозяйство.
Петя вразвалку следовал за ней. Глядя на ее худую шею с ложбинкой и
треугольным мысиком волос, мальчик чувствовал такое волнение, что у него
подгибались ноги. Конечно, нельзя сказать, чтобы это была страстная любовь.
Но в том, что дело кончится серьезным романом, не могло быть никакого
сомнения.
24 ЛЮБОВЬ
Сказать по правде, Петя уже любил на своем веку многих. Во-первых, он
любил ту маленькую
