рыбака ведут родственники
до дому. А что рыбак при этом не ругается и не орет песен, так это просто
потому, что уж чересчур много хватил монопольки.
Едва матроса ввели в пахучую, жаркую тьму хибарки, как он тотчас рухнул
на дощатую койку.
Дедушка заложил окошко куском ящичной фанеры и плотно притворил дверь.
Лишь после этого он зажег маленькую керосиновую лампочку без стекла,
прикрутив фитиль насколько возможно короче.
Лампочка стояла в углу, на полке, покрытой старой газетой.
Там же были солдатский хлеб, завернутый в сырую тряпочку, чтоб не
высох, кружка, сделанная из консервной банки, жестяная мисочка с солдатской
кашей, две деревянные ложки, немного крупной соли в большой синей раковине
мидии - словом, все это нищее, но необыкновенно аккуратное хозяйство.
Старая, до черноты закопченная икона св. Николая-чудотворца -
покровителя рыбаков, прибитая в углу над полкой, смотрела продолговатым
кофейным пятном древнего лика и жуткими глазами киевского письма.
Сейчас по этому вековому лицу снизу вверх струились легкая копоть и
свет лампочки. Лицо, казалось, живет, дышит...
Давно уже дедушка не верил ни в бога, ни в черта. От них он не видел в
жизни своей ни добра, ни зла. А в Николая-чудотворца верил.
Да и как же не верить в святого, помогающего человеку в его тяжком и
опасном ремесле? Ведь ничего не было в жизни дедушки важнее рыбацкого
ремесла.
Но, по правде сказать, последнее время чудотворец стал что-то сдавать.
Когда дедушка был помоложе, имел хорошую снасть, парус, силы, чудотворец -
ничего, помогал. Был от чудотворца в хозяйстве кое-какой толк. Но чем старее
становился дед, тем меньше было толку и от святого.
Конечно, если паруса нет в рыбацком хозяйстве, если силы у старика с
каждым днем убывают, если денег не хватает на мясо для наживки, то будь ты
хоть самый распрочудотворец - рыба пойдет мелкая, никудышная... И нечего от
человека требовать.
Видно, и чудотворцу нелегко идти против старости и бедности.
Все же старику становилось подчас горько и обидно смотреть на строгого,
но бесполезного святого. Правда, есть-пить он не просит, висит в углу
смирно. Ну, да уж пусть висит: авось когда-нибудь и поможет. Со временем у
старика вошло в привычку снисходительное, даже как бы несколько насмешливое
отношение к чудотворцу.
Возвращаясь после лова в хибарку - а лов теперь по большей части был из
рук вон плох, - дедушка ворчал, искоса поглядывая на смущенного чудотворца:
- Ну что, старый хрен, опять мы с тобой сели? Такую мелочь привезли,
что на привоз совестно нести. Не бычки, а воши.
И он добродушно прибавлял, для того чтобы не окончательно унижать
угодника:
- Да что! Разве ж настоящий крупный бычок на креветку пойдет?
Настоящему сытому бычку на креветку плевать. Ему надо мясо, настоящему,
сытому бычку. А где мы его возьмем с тобой, мясо-то? Его чудом не купишь?
Вот то-то!
Однако сейчас старику было не до угодника. Его сильно беспокоил матрос.
И не столько его жар и беспамятство, сколько предчувствие смертельной
опасности, угрожающей ему неведомо откуда.
Разумеется, дедушка кое-что соображал, кое о чем догадывался.
