квасе нечего и
думать!
Гаврик сплюнул совершенно так же, как это делали взрослые рыбаки, когда
их одолевала забота.
Он переставил садок с одного плеча на другое и отправился дальше, унося
в воображении нарядный образ Ваньки-ключника и душистую прохладу кислого
кваса, которого так и не попробовал.
Дальше шел уже настоящий город, с высокими домами, лавками, складами,
воротами.
Все было испещрено сквозной тенью акаций, светившихся зелеными
виноградинами листьев.
По мостовой тарахтел фургон. Пестрая тень неслась сверху вниз по
лошадям в высоких немецких хомутах, по кучеру, по белым стенкам с надписью:
"Завод искусственного льда".
Шли кухарки с корзинами. По ним тоже скользила тень.
Собаки с высунутыми языками подбежали к специальным жестянкам,
прикованным к стволам деревьев. Задрав хвост бубликом, они лакали теплую
воду, чрезвычайно довольные одесской городской управой, позаботившейся о
том, чтобы они не бесились от жажды.
Все это было хорошо знакомо и малоинтересно.
Но вот что вызвало изумление - тележка, запряженная пони. Такой
маленькой лошадки Гаврик еще никогда в жизни не видывал. Не больше теленка и
вместе с тем совершенно как большая.
Бежевая, пузатенькая, с шоколадной гривкой и маленьким, но пышным
хвостом, в соломенной шляпке с дырами для ушей, она стояла, подняв мохнатые
ресницы, смиренно и скромно, как благовоспитанная девочка, возле подъезда в
тени акации.
Лошадку окружали дети.
Гаврик подошел и долго стоял молча, не зная, как отнестись к феномену.
Нет слов, лошадка ему понравилась. Но вместе с тем она вызывала также и
чувство раздражения.
Он обошел лошадку со всех сторон. Лошадь как лошадь: копытца, челочка,
зубки. Но до чего же маленькая! Даже противно.
- Подумаешь, лошадь! - сказал он с презрением и сморщил нос.
- Это не лошадь, это не лошадь! - поспешно затараторила девочка с двумя
косичками, приседая от восторга и хлопая в ладоши, - Это совсем не лошадь, а
всего только поня.
- А вот лошадь, - сумрачно сказал Гаврик и тотчас надулся от стыда за
то, что не удержался и унизился до разговора с такой малявкой в бантиках.
- А вот поня, а вот поня!
- Из цирка, - сиплым басом проговорил Гаврик, как бы не обращаясь ни к
кому. - Обыкновенная из цирка.
- А вот не из цирка, а вот не из цирка! Поня. На ней развозят керосин
Нобеля, на поне. Видишь, жестянки.
Действительно, в тележке стояли чистенькие бидоны с керосином.
Для Гаврика это была полная неожиданность. Известно всем, что керосин
покупается в лавочке на копейку кварта в собственную посуду.
Но чтоб его развозили по домам в тележке, да еще и запряженной какой-то
нарядной поней, - это было уж слишком!
- Простая лошадь! - сердито огрызнулся Гаврик, отходя прочь.
- А вот и поня! А вот поня! А вот поня! - кричала ему вслед девочка,
как попугай, и, приседая, хлопала в ладоши.
"Сама ты поня", - подумал Гаврик, но, к сожалению, не было времени
затевать крупную ссору.
Огибая вокзальный сквер, из-за чугунной решетки которого горячо и сухо
пахло миртом и туей с терпкими шишечками, мальчик остановился, задрал голову
и довольно долго смотрел
