почти совсем город.
По Французскому бульвару, в тени пятнистых платанов, тащилась в Аркадию
открытая конка. Со стороны солнца она была занавешена парусиной. С задней
площадки торчал вверх пучок бамбуковых удочек с поплавками, наполовину
красными, наполовину синими. Три бодрые клячи щелкали подковами по мелкому
щебню. Визжал и ныл на повороте тормоз.
Будка квасника особенно привлекала внимание мальчика. Это был рундук
под двускатной крышей на двух столбиках. Снаружи он был выкрашен зеленой
масляной краской, а внутри - такой же густой и блестящей - белой.
Сам квасник являл собою вид такой непревзойденной праздничной красоты,
что Гаврик каждый раз, как его видел, не мог не остановиться на углу в
порыве восхищения и зависти.
Гаврик никогда не задумывался над вопросом, кем ему быть, когда он
вырастет и станет взрослым. Особенно нечего выбирать. Но уж если выбирать,
то, разумеется, квасником.
Все одесские квасники были нарядные и красивые, как на картинке.
А этот в особенности. Ни дать ни взять - Ванька-ключник.
И точно. Высокий купеческий картуз тонкого синего сукна, русые кудри,
сапоги бутылками. А рубаха! Господи, да такую рубаху только и надевать что
на первый день пасхи: блестящая, кумачовая, рукава пузырями, длинная - до
колен, со множеством синеньких стеклянных пуговичек!
А поверх рубахи - черный суконный жилет с серебряной часовой цепочкой,
вдетой в петлю серебряной палочкой.
Один вид его пламенной рубахи вызывает в человеке желание напиться
холодного квасу.
А как он работает! Ловко, споро, чисто...
Вот подходит покупатель:
- Дай-ка, милый, стаканчик.
- Какого прикажете? Кислого, сладкого? Сладкий копейка кружка, кислый -
на копейку две.
- Давай кислого.
- Извольте-с!
И тут же мигом одна рука проворно отдирает за кольцо круглую крышку
рундука и лезет в глубокий ледяной сумрак за бутылкой, в то время как другая
вытирает тряпкой и без того сухой белый прилавок, полощет в ведре громадную
литую кружку с жульническим толстым дном, щегольски переворачивает эту
кружку и со стуком ставит перед покупателем.
Маленький штопор вонзается в пробку. Бутылка, зажатая между сапог,
стреляет. Рыжая пена лезет из горлышка длинными буклями.
Молодец опрокидывает бутылку над кружкой, наполняя ее на четверть
желто-лимонным квасом и на три четверти пеной.
Покупатель жадно сдувает пену и пьет, пьет, пьет... А Ванька-ключник
уже лихо вытирает стойку и смахивает мокрую копейку с орлом в жестяную
коробочку из-под монпансье фабрики "Бр. Крахмальниковы".
Вот это человек! Вот это жизнь!
Конечно, Гаврику ужасно хотелось выпить квасу, но не было денег. Может
быть, на обратном пути, да и то вряд ли. Дело в том, что хотя бычков и было
в садке сотни две, но торговке, которой всегда продавали улов, дедушка
сильно задолжал. Он взял у нее на прошлой неделе три рубля на пробки и
крючки для перемета, а отдал всего рубль сорок пять. Так что оставалось
больше чем полтора рубля долгу - деньги громадные.
Хорошо, если торговка согласится удержать не все. А если все? Тогда дай
бог, чтоб осталось на мясо для наживки и на хлеб, а уж о
