65

узнал о существовании дальтонизма.

        — А как же дальтоники видят?

        — Видят так же, как и мы, но только не различают цветов. Так что, мой молодой друг, к величайшему сожалению, ничего не могу сделать для вашего протеже.

        В этот день я долго думал о старом Бондарчуке, о его печальной участи:

        …смотреть на мир и не видеть красок!…

        Не знать, что волны синезеленые, что солнце на закате и на восходе красное, в видеть все вокруг какимто бесцветным, однотонным, окрашенным: лишь одними оттенками серого и черного. Впоследствии я узнал, что именно таким представляется мир собакам. И, ложась спать, я горячо, со слезами на глазах благодарил бога, в которого я еще тогда верил со всем жаром своей младенческой души, за то, что он дал мне счастье не быть дальтоником и видеть мир во всем богатстве его красок.

Модель Блериу

        Как вспомнишь теперь то легкомыслие, ту внезапность, неожиданность для самого себя, с которой в голове моей вдруг, ни с того ни с сего, рождались самые поразительные идеи, требующие немедленного претворения в жизнь, то не можешь не улыбнуться, а отчасти даже пожалеть, что уже нет в тебе той дьявольской энергии, той былой потребности немедленного действия, пусть даже подчас и весьма глупого, но все же  действия! 

        Например, история с моделью Блерио.

        Почему меня вдруг осенила идея сделать модель аэроплана Блерио? Еще за минуту я даже не думал об этом. И вдруг как молния ударила! И при ее вспышке я во всех подробностях увидел прелестную модель знаменитого моноплана, недавно перелетевшего через ЛаМанш. Причем эта модель какимто образом была сделана моими руками.

        Впрочем, тут же я понял, что делать одному модель Блерио будет скучно, а надо непременно найти себе помощника, и тут же мне почемуто представилось, что лучше Женьки — не моего брата, а другого Женьки, реалиста по прозвищу Дубастый — мне товарища не найти. И сейчас же как по мановению волшебной палочки на улице появилась фигура Женьки Дубастого, печально возвращавшегося из своего реального училища, где он схватил две двойки и был к тому же оставлен на час после уроков.

        С горящими глазами я ринулся к Дубастому и, еще не добежав до него десяти шагов, крикнул на всю Отраду:

        — Давай сделаем модель Блерио!

        — Давай! — ответил он с восторгом, хотя до этого момента ему никогда в жизни еще не приходила мысль сделать какуюнибудь модель.

        Немного поразмыслив и остыв после первого восторга, Женька спросил:

        — А зачем?

        — Продадим на выставку в павильон воздухоплавания, — немедленно ответил я, сам удивляясь, откуда у меня взялась эта мысль.

        — А нас туда пустят без билетов? — живо спросил Женька.

        — Конечно пустят, раз мы покажем модель.

        — А где мы возьмем модель? — спросил Женька.

        — Чудак! — воскликнул я. — Сделаем.

        — Сами?

        — Сами.

        — А с моделью пустят?

        — Безусловно!

        — Тогда давай.

        — Давай ты будешь делать крылья, а я колеса.

        — Идет!

        Мы тут же — не теряя времени — побежали в подвал дома Женьки Дубастого и быстро нашли там множество всякой всячины, необходимой для постройки модели: молоток, гвозди, моток шпагата, банку клейстера, проволоку, на которой в царские дни развешивались вдоль дома иллюминационные